История развития европейской дерматовенерологии XIX века имеет множество примеров, когда в стремлении добраться до сути болезни, врачами проводились предосудительные, имеющие мало общего с этикой и деонтологией эксперименты. На этом фоне выделяются врачи, чья исследовательская деятельность основывалась на клиническом наблюдении и личном опыте. Одним из таких врачей был англичанин Джонатан Гетчинсон, родившийся в строгой религиозной в семье и решивший в 17-летнем возрасте стать миссионером. Если бы этому желанию было суждено сбыться, то, вероятно, многочисленные клинические наблюдения и публикации были бы сделаны существенно позже и уже другими специалистами. Но столичная практика и обилие клинической работы в бедных слоях общества стали достойной заменой миссионерству и сделали его одним из величайших клиницистов. Он работал в больнице Мурфилдс и лондонской офтальмологической больнице офтальмологом, в больнице грудных болезней Сити - терапевтом, в больнице св.Варфоломея и Лондонской больнице - хирургом, в больнице Лок - венерологом и в больнице кожных болезней Блэкфрайерс - дерматологом. 

Несмотря на тенденцию к специализации в медицине, которая была инициирована и, безусловно, поддерживалась верой в то, что человеческий разум не способен действительно научиться более чем в одной отрасли науки, Гетчинсон доказал, что совершенно не обязательно посвящать себя одной специальности. Он был, выражаясь современными терминами, хирургом, офтальмологом и дерматовенерологом. Один из коллег писал о нём: «Я не верю в отдельных специалистов, но я верю в Гетчинсона, т.к. он специалист во всём». Его способность к клиническим наблюдениям и стремление обнародовать эти наблюдения в медицинских журналах стали причиной того, что первенство в описании многих болезней принадлежит именно ему. Но так как перечисление всех эпонимов, приписываемых Гетчинсону, и обзор 1200 его печатных работ может нагнать энциклопедическую тоску, то обратимся к более занятным страницам истории. Клинические наблюдения Гетчинсона парадоксальным образом как служили во благо, так и вносили путаницу, что можно увидеть на примере сифилиса и лепры.

По статистике использование солнцезащитных средств растет с каждым годом. Но это не приводит к пропорциональному снижению заболеваемости злокачественными новообразованиями кожи. О некоторых причинах я говорила в предыдущем материале моего блога. Безусловно, имеет также значение и нарушение технологии использования этих средств, а также их состав. Поэтому к выбору солнцезащитных кремов следует подходить с определенной долей ответственности. К сожалению, некоторые составляющие этих кремов могут быть небезобидны не только для здоровья человека, но и для окружающей среды. В частности, для водной поверхности Земли и ее обитателей, о чем мне и хотелось бы написать. Среди наиболее вредоносных ингредиентов следует выделить оксибензон (на этикетках косметических средств он часто обозначается как бензофенон-3) октил метоксициннамат (обозначаемый на этикетках как этилгексил метоксициннамат), а также октиноксат.

В большинстве случаев, применяя то или иное смягчающее или увлажняющее средство или назначая его своим пациентам, мы в первую очередь руководствуемся его действенностью в плане устранения сухости кожи, уменьшением ее шелушения и воспаления, а также профилактики этих явлений. Информационный материал, предоставляемый фирмами-производителями, и периодически появляющимися в печати научными статьями, как правило, посвящается эффективности и безопасности этих средств при дерматитах различного генеза на момент использования. Однако данных об отдаленных результатах воздействия этих косметических средств, в особенности на кожу, подвергающуюся частому и/или длительному воздействию солнечных лучей, в настоящее время нет.

Во второй половине XIX века в медицинском мире развернулась настоящая «охота за микробами». Многие исследователи стремились найти в инфекционном агенте разгадку болезней, тысячелетиями поражавших людей. Наибольший интерес вызывали смертоносные болезни - чума, сибирская язва, туберкулёз и др. Но часть исследователей обращали свои взоры на болезни, которые не были столь смертоносными, но значительно влияли, как это сейчас принято называть, на качество жизни. Одной из таких болезней известных с библейских времён была лепра или, как её иногда называли, “ленивая” или “медленная смерть”. Считалось, что причина болезни кроется в комбинации наследственности и факторов окружающей среды, но это было поставлено под сомнение норвежцем Герхардом Хансеном. Парадоксально, что открытие возбудителя лепры произошло раньше, чем, например, более смертоносных чумы и туберкулёза.

После окончания учёбы Герхард Хансен работал врачом в отдалённых уголках Норвегии, а в 1868г. начал работать в больницах для прокажённых в Бергене вместе со своим учителем и будущим тестем, Даниелем Корнелиусом Даниельссеном. И Даниельссен, и Хансен путешествовали, чтобы облегчить жизнь больных, которые часто были изолированы в отдаленных фермах, где не было постоянного врача. Хансен писал, что никогда раньше он не видел столько страданий в одном месте. Он быстро пришёл ко мнению, что лепра должна иметь специфическую причину, не связанную с наследственностью. Это было смелое предположение в то время, когда концепция заражения была ещё плохо изучена, и ещё никто не доказал, что бактерии могут вызывать заболевания людей. 

Будучи студентом 3-го курса, я начал свою карьеру среднего медработника в отделении химиотерапии Красноярского онкодиспансера. Трудоустройство пролоббировал мой близкий друг Игорь. Он работал там уже несколько месяцев, был на хорошем счету, а меня заверил в том, что более спокойной работы в диспансере не найти. Это же не хирургия. К тому же, утренняя каша в больничной столовой с успехом покрывала энергозатраты, связанные с учебой. Лечебный процесс в отделении был четким и адресным. Опухоли – циклофосфан, доксорубицин; лейкопения – метилурацил, пентоксил; тошнота, рвота – церукал; выпадение волос – время.

Конечно, анагеновая алопеция, возникающая вследствие повреждения волосяного фолликула противоопухолевым препаратом, не является угрожающим жизни состоянием. В большинстве случаев рост волос возобновляется в течение нескольких недель. Но мне всегда было непросто наблюдать за стремительно лысеющими пациентами. Трудно представить, какой психологической травмой была развивающаяся алопеция для самих больных.

Несмотря на то, что миноксидил применяется в трихологии уже более 30 лет, интерес исследователей к нему не уменьшается. Многие аспекты влияния миноксидила на волосяной фолликул уже удалось выяснить, но до конца точный механизм действия пока не расшифрован. Известно, что миноксидил стимуляторует эпителиальные клетки волосяного фолликула, способствуя увеличению его размеров, укорочению фазы телогена, ускорению начала и пролонгации фазы анагена. Сообщалось о его способности усиливать микроциркуляцию в зоне волосяного фолликула благодаря расслаблению гладкомышечных волокон кровеносных сосудов. Кроме того, миноксидил стимулирует ряд факторов роста, значительно повышает активность 17-бета-гидроксистероид дегидрогеназы, которая метаболизирует тестостерон в его более слабые метаболиты. В 2004 году J.H. Han с соавторами показали, что миноксидил действует также через активацию ряда протеинов, в частности, Erk и Akt, защищающих клетки волосяного сосочка от преждевременной гибели. Однако, полной картины влияния миноксидила на волосы пока воссоздать не удалось.

Весной 1812 г., когда Европа была занята приготовлениями к грядущей войне, Ричард Уиллан получил письмо с о. Мадейра с грустной вестью о смерти своего младшего брата Роберта Уиллана. Подобно многим деятелям искусства, слава и признание к Роберту Уиллану пришли уже после смерти. Благодаря причудливому стечению обстоятельств этому английскому врачу никогда не довелось работать в именитых лондонских больницах и преподавательская деятельность также обошла его стороной, потому что он был квакером. С другой стороны именно идеи квакерства оказали влияние на его моральные качества, познакомили его с филантропами и, в конечном итоге, привели его в диспансер на Кери-стрит, где им были заложены основы современной дерматовенерологии.

Идеи квакерства сформировались в условиях, когда бедные земледельцы севера Англии платили церковную десятину, которая взыскивалась землевладельцами и большая часть которой не уходила дальше кармана этих сборщиков. Земледельцы отказалось платить десятину и подчиняться государственной церкви и к началу XVIII века стали самой многочисленной сектой в Англии и представляли значительную и активную силу. Основополагающей идеей квакеров было убеждение в превосходстве и важности внутренних качеств перед религиозными догмами. Хотя в 1689 г. был принят «Закон о терпимости», упразднявший религиозные преследования, его применение к квакерам встречалось не везде и не во всем. 

Один из дней начался со случая сифилитической розеолы. Яркой, несливающейся, без тенденции к группировке. У ее обладателя диагноз вызвал недоумение. Победив в недавнем прошлом хламидиоз и гонорею, П. стал очень тщательно подходить к выбору партнерши и практиковал исключительно «безопасные» сексуальные техники. Я занялся поиском входных ворот инфекции. В обычных местах их не нашел. Продолжая осмотр, я обратил внимание на левосторонний подмышечный лимфаденит, а затем, и на небольшую эпителизирующуюся язву на боковой поверхности среднего пальца левой кисти.

Волосяной фолликул, благодаря повторяющимся в течение всей жизни циклам развития, а также легкости получения материала, является идеальным образцом для изучения ответа биологической ткани на механические стимулы. О том, что клеточную пролиферацию и дифференцировку могут индуцировать не только химические факторы, но и механические, сообщалось еще в 2011 году T. Mammoto. А в ходе работы, проведенной в 2014 году, было показано, что в процессе регенерации волоса принимает участие также мыщца, поднимающая волос, прикрепляющаяся одним концом в эпителиальной зоне расположения стволовых клеток (bulge).

Первым в ряду учеников Фердинанда Гебра стоит Мориц Кон. Его жизнь - блестящий путь из бедной еврейской семьи Южной Венгрии в кресло заведующего дерматологическим отделением Венской больницы и в сонм членов Венской академии наук. Впрочем, в истории медицины он остался под совершенно другой фамилией, в которой было отражено место его рождения. 

Трудолюбие и честолюбие молодого Морица привело его в столицу Австрийской империи, где в 1861г. закончилось его обучение на медицинском факультете Вены. Затем Кон работал в нескольких отделениях больницы Венского университета: внештатным доцентом в отделении №2 (сифилидология) профессора Карла Людвига Зигмунда в течение 2 лет, где получил звание доцента, и в отделении №1 (дерматология) Фердинанда Гебра, где получил звание доцента и профессора.